МБУ Сасовская ЦБ, Сасово

«РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ»

События 1917 года изменили ход российской и мировой истории. Всё началось с Февральской революции, в результате которой император Николай II отрёкся от престола. Октябрьская революция привела к власти большевиков и создала условия для образования Советского государства. Свидетелями революции были писатели Александр Блок, Исаак Бабель, Иван Бунин, Иван Шмелев, Михаил Булгаков, Аркадий Аверченко и другие. В своих произведениях они рассказывали, как отразились революции на судьбах народа. Писатели по-разному описывали революции. Одни своим творчеством поддержали строительство нового мира. Другие, не согласные с диктатурой пролетариата, покинули страну. Некоторые остались, надеясь, что все образуется. Кто-то из них погиб в тюрьме, а кто-то сделал карьеру.

«Буревестник революции» Максим Горький всю жизнь мечтал о светлом будущем для простого народа. Думал, все сразу заживут счастливо, богато и осознанно. 

Грабежи, насилие, убийства и «тяжкую российскую глупость» – вот что увидел Горький и осветил в цикле статей «Несвоевременные мысли» (1917 год):

«...Около Александровского рынка поймали вора, толпа немедленно избила его и устроила голосование: какой смертью казнить… утопить или застрелить? Решили утопить и бросили человека в ледяную воду. Но он кое-как выплыл и вылез на берег, тогда один из толпы подошел к нему и застрелил его». 

Михаил Пришвин, осужденный в 1897 году за перевод книги Августа Бебеля «Женщина и социализм», приветствовал отречение царя и перемены в обществе. А уже осенью 1917 года записал в дневнике:

«7 ноября.

Прислушиваясь к глухим ударам волн, похожим на выстрелы, я хожу возле черных железных ворот нашего дома с винтовкой, из которой не умею стрелять: я охраняю жильцов нашего дома от нападения грабителей. В тесном пролете я хожу взад и вперед, как, бывало, юношей ходил из угла в угол по камере тюрьмы с постоянной мыслью, когда же освободят меня... Вот совершилась теперь мировая катастрофа и наступила диктатура пролетариата, а я по-прежнему в тюрьме, и лучшие часы, когда так я хожу с винтовкой, из которой не умею стрелять». 

Иван Алексеевич Бунин 1918 год провел в Москве, а затем эмигрировал. В дневнике, который вышел за границей под названием «Окаянные дни», писатель передает мрачное ощущение того времени: 

«По Тверской идет дама в пенсне, в солдатской бараньей шапке, в рыжей плюшевой жакетке, в изорванной юбке и в совершенно ужасных калошах.

 В вечерней газете – о взятии немцами Харькова. Газетчик, продававший мне газету, сказал:

– Слава тебе господи. Лучше черти, чем Ленин». 

Еще одним человеком, который бурно приветствовал Февральскую революцию, но не принял власти большевиков, был поэт Константин Бальмонт. Уехать ему удалось в 1920 году, после голодных и холодных лет в Петрограде и Москве, где «иногда, чтобы согреться... приходилось целый день проводить в постели» и «на себе таскать дровишки из разобранного забора». Семья Бальмонта уехала в Париж, где поэт жил в основном на пожертвования и скончался в 1942 году. 

Александр Иванович Куприн, эмигрировав, жалуется своему другу, художнику Илье Репину, 14 января 1920 года:

«Меня застала волна наступления Северо-Западной армии в Гатчино, вместе с нею я откатился и до Ревеля. Теперь живу в Helsinki и так скучаю по России…, что и сказать не умею. Хотел бы всем сердцем опять жить на своем огороде, есть картошку с подсолнечным маслом, а то и так, или капустную хряпу с солью, но без хлеба… Никогда еще, бывая подолгу за границей, я не чувствовал такого голода по родине». 

25-летнему Константину Паустовскому в 1917 году приходилось туго. Позже в книге «Повесть о жизни. Начало неведомого века» писатель признался, что от голода он и его соседи взломали дверь гастрономического магазина и «по очереди бегали по ночам в этот магазин и набирали, сколько могли колбас, консервов и сыра». Однажды Паустовского по ошибке чуть не расстреляли красноармейцы. Тем не менее, он смог найти себя в новой России. Здесь он писал замечательные книги и сценарии. Трижды был номинирован на получение Нобелевской премии по литературе. 

Пролетарский поэт Владимир Маяковский революционерам не просто сочувствовал, а сам в юности состоял в РСДРП, участвовал в различных акциях и сидел в тюрьме.

«Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний приходит, буржуй», – приветствовал он революцию. 

В декабре того же года, когда разгоралась Гражданская война, Маяковский рассказывал своим друзьям Брикам:

«Москва, как говорится, представляет из себя сочный, налившийся плод, который Додя, Каменский и я ревностно обрываем. Главное место обрывания – "Кафе поэтов". 

Кафе пока очень милое и веселое учреждение. <…> Народу битком. На полу опилки. На эстраде мы...Публику шлем к чертовой матери. Деньги делим в двенадцать часов ночи. Вот и все.

Футуризм в большом фаворе. Выступлений масса. На Рожд<естве> будет "Елка футур<истов>". Потом "Выбор трех триумфаторов поэзии". Веду разговор о чтении в Политехническом "Человека"».

И уже в октябре 1918 года у Маяковского была готова пьеса «Мистерия-буфф», которую поставили в честь празднования первой годовщины революции. 

Михаил Булгаков встретил революцию, работая врачом в Вязьме. В качестве военного лекаря он прошел Первую мировую и Гражданскую войны. Часто «мобилизовывался» противоборствующими сторонами. Белая гвардия проиграла. Булгаков не покинул страну в составе Добровольческой армии потому, что заболел тифом. Он поселился в Москве и занялся литературной деятельностью. По его фельетонам вполне можно судить о жизни в столице той поры, например о НЭПе: 

Он был, в общем, благодушный человек, и единственно, что выводило его из себя, – это большевики. О большевиках он не мог говорить спокойно. О золотой валюте – спокойно. О сале – спокойно. О театре – спокойно. О большевиках – слюна. Я думаю, что если бы маленькую порцию этой слюны впрыснуть кролику – кролик издох бы во мгновение ока. Двух граммов было бы достаточно, чтобы отравить эскадрон Буденного с лошадьми вместе» (фельетон «Столица в блокноте» из газеты «Накануне», 1922 год) 

О восстановлении Москвы:

«...Из хаоса каким-то образом рождается порядок. Некоторые об этом узнают из газет со значительным опозданием, а некоторые по горькому опыту на месте и в процессе создания этого порядка...

...Фридрихштрасской уверенности, что Россия прикончилась, я не разделяю, и даже больше того: по мере того как я наблюдаю московский калейдоскоп, во мне рождается предчувствие, что "все образуется" и мы еще можем пожить довольно славно…»

Большие произведения Булгаков писал в стол. «Багровый остров», «Бег», «Дни Турбиных» – это все книги-протест. В гениальнейшей повести «Собачье сердце» насмешка над швондерами, представителями новой власти пролетариата, – это не главное. Ключевая идея заложена в сюжете: не стоит проводить эксперименты над жизнью, когда не можешь предсказать их последствия. Сцена операции над Шариком – это аллегория революции. Интеллигенты профессор Преображенский и доктор Борменталь показаны хищными и кровожадными жрецами, а беззащитный пес — жертвой с кровавым венцом на лбу: «Зубы Филиппа Филипповича сжались, глазки приобрели остренький колючий блеск, и, взмахнув ножичком, он метко и длинно протянул по животу Шарика рану. Кожа тотчас разошлась, и из нее брызнула кровь в разные стороны. Борменталь набросился хищно, стал комьями марли давить Шарикову рану, затем маленькими, как бы сахарными, щипчиками зажал ее края, и она высохла. На лбу у Борменталя пузырьками выступил пот. Филипп Филиппович полоснул второй раз, и тело Шарика вдвоем начали разрывать крючьями, ножницами, какими-то скобками». 

Как видим, многие писатели той бурной революционной эпохи были по-настоящему талантливы, любили родину, невзирая на то, какая в государстве власть, и какую политику она проводит, и создали художественные произведения, дошедшие до наших дней, актуальные и сейчас.

Подготовила библиотека №1