МБУ Сасовская ЦБ, Сасово

Поэтический венок защитникам Москвы 

Константин СИМОНОВ (1915-1979)

 

РОДИНА

 

Касаясь трёх великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

 

Но в час, когда последняя граната

Уже занесена в твоей руке

И в краткий миг припомнить разом надо

Всё, что у нас осталось вдалеке,

 

Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину – такую,

Какой её ты в детстве увидал.

 

Клочок земли, припавший к трём берёзам,

Далёкую дорогу за леском,

Речонку со скрипучим перевозом,

Песчаный берег с низким ивняком.

 

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

 

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть… Но эти три берёзы

При жизни никому нельзя отдать.    

 

Алексей СУРКОВ (1899–1984)

 

В ЗЕМЛЯНКЕ

 

Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

 

 

Иван БАУКОВ (1909–1977)

 

ЗИМА ВОЕННАЯ

 

Я просыпаюсь.

В окнах тьма,

К стеклу прилипла прядь мороза…

И вяжет варежки зима

Продрогшим на ветру берёзам.

 

И снегу первому вослед

Броневики пришли за город,

И школьники гремят чуть свет

Салазками по коридору.

 

И танк ползёт из полутьмы…

И каждый дом готов здесь к бою.

И в жизни  не было зимы

Такой,  как нынче под Москвою.

 

 

Василий ФЁДОРОВ (1918–1984)

 

*      *      *

Учитель

Через много лет

Прочтёт вопрос

На детских лицах:

«Как обновлялся старый свет

В своих изломанных границах?

 

Чем наша Родина жила?

Кому судьбу свою вверяла?

А где тогда Сибирь была –

Всё там же,

За хребтом Урала?»

 

И, давней битвы

Рваный след

Спокойно обведя рукою,

Он скажет:

«В дни народных бед

Сибирь стояла под Москвою».

 

 

Борис ЖАВОРОНКОВ (род. 1925)

 

ДОРОГИ

 

Дороги – как судьбы солдатские…

И трудно и горько на них.

Отмечен могилами братскими

Наш путь от калиток родных.

 

В кюветах привалы тревожные.

То снег, то дожди моросят.

На столбиках знаки дорожные,

Как в русских былинах висят.

 

Их в поле рассветы лазурные

Из тьмы вырывают ночной:

Направо – холмы с амбразурами,

Налево – рубеж огневой.

 

 

Александр АВЕРКИН (1935–1995)

 

БЕРЁЗЫ-ОБЕЛИСКИ

 

Там, где пал солдат среди России, 

Горькая берёза проросла.

Встал рассвет берёзовою синью,

По берёзе катится слеза.

 

На берёзы не заводят списки,

На учёт военный не берут.

А они стоят, как обелиски,

Каждую могилу берегут.

 

Я не знаю, далеко ли, близко

Пал отец мой, не боясь свинца.

На Руси – берёзы-обелиски, 

В каждой вижу своего отца!

 

 

Александр АРХИПОВ (1935–2001)

 

*     *    *

 

В кромешной тьме бураны шумные

Встают во весь огромный рост.

А дома на печи под шубою

Не страшен никакой мороз!

 

Мерцает кот глазами жёлтыми,

Мурлыкает о чём-то мне.

Мать с бабушкой тревожным шёпотом –

Всё о войне да о войне.

 

Я с печки слышу: «Наши выдюжат.

В окопах им и холод свой.

А немцы ни за что не выдержат,

Помёрзнут в поле под Москвой».

 

И громом пушек, и пожарами –

Какая нам грозит беда,

Какой в Россию «гость» пожаловал,

С трудом я понимал тогда.

 

Зачем фашисту наши пажити?

Зима с морозами и льдом?

Ведь есть, наверное, у каждого

И печка тёплая, и дом?

 

За окнами бураны шумные

Встают во весь огромный рост.

А дома на печи под шубою

Не страшен никакой мороз!

 

 

Александр БОБРОВ (род. 1944)

 

РУБЕЖ

 

Вот это всё: поля, песчаник, глина

И соснами уставленный откос,

Деревня и Москвы-реки долина —

Можайским направлением звалось.

Уж сколько лет...

А сын в лесу негромко

Ещё мои вопросы задает:

- Землянка?

- Да.

- Воронка?

- Да, воронка.

- Окоп?

- Гнездо, где размещался дзот.

Уж сколько лет.

А сын опять упрямо

Всё ищет гильзы.

Мало мы нашли??

Да, может, это не воронка – яма?

Не бруствер – складка на лице земли.

Не всё ж война!

Но ветер с дымом горьким

Встревоженному сердцу говорит:

Склонись в раздумье над любым пригорком

Не ошибёшься – здесь солдат зарыт.

 

 

Николай ДМИТРИЕВ (1953–2005)

 

ЗОЯ

 

Она назвала себя Таней,

Не зная, что в гордой красе

Несломленной, бронзовой встанет

Над Минским летящим шоссе.

 

Что, славя московские зори,

Ей горн пионерский споёт.

- Куда вам? До Зои? – До Зои.

Кондуктор билет оторвёт.

 

И выполненное заданье,

И крестный в бессмертие путь,

И это святое незнанье —

Вот подвига сила и суть.

 

Мы выстоим — главное знала,

Но если б сквозь сумрак и свет

Она хоть на миг услыхала

Сквозь сорок, сквозь тысячу лет

 

Не скрип под фашистской кирзою,

А здесь, у скрещенья дорог,

Хоть это: «Мы выйдем у Зои», —

Московский родной говорок.

 

 

Владимир Хомяков (род. 1955)

                              

ЗА МОСКВУ!

 

Патронов нет.

Фашисты рядом.

И под свинцовый перехлёст, 

с гранатой в бой —

навстречу гадам! —  

поднялся воин в полный рост.            

 

И словно высверкнули грозы

простор без края и конца

да одинокий вскрик берёзы

над гордой гибелью бойца.

 

А нынче здесь,

в предзорних росах,

ветвями раздвигая тьму,

живёт берёзовая роща,

как светлый памятник ему.

 

                                        Материал подготовила городская библиотека №36