Окуловский межпоселенческий библиотечно-информационный центр (МБУК), г. Окуловка
Окуловский межпоселенческий библиотечно-информационный центр (МБУК) РИСУНКИ ИЗ ПИСЕМ А.Н.ЯКОБСОН
https://sergej-manit.livejournal.com/464187.html
Некоторые рисунки Александры Николаевны из писем
А. Якобсон всегда писала письма, сопровождая их рисуночками. Некоторые из них - просто маленькие шедевры.
И позволю себе
Думаю, вы узнали в первом беглом рисунке сюжет "Крошечки-Хаврошечки". Александра Николаевна возвращалась к этому сюжету трижды за 15 лет: начала над ним работать в 1950-м году, а последний вариант относится к 1966-му году. Старая сказка захватывает художницу, вызывает сны. Вот как об этом рассказано в монографии Г.К.Леонтьевой об А.Н.Якобсон;
"Однажды ей снится, будто бы идет она идет по деревенской улице. Навстречу бежит бык. Едва успела добежать до калитки, заскочила во двор, стала закрывать ворота. Бык яростно забил в ворота рогами. Стало совсем страшно, когда над воротами возникли раздутые ноздри и губы быка. Схватила камень, бросила в подворотню, крича, чтобы все спасались. Ворота раскрылись. Навстречу быку, вместо того, чтобы спасаться от него, бежали дети. Они обняли его. "Бык положил свое усталое лицо детям на плечи и руки и дышал тяжело и громко. Я крикнула ему: "Бык, тебя обидели?" Он поднял на меня глаза, скривил губы и заплакал, как плачут маленькие, долго сдерживавшиеся дети".
"Крошечка-Хаврошечка" 1963
И почему-то зарисовка из письма заставляет вспомнить, что долгие годы Александру Николаевну не отпускала античная тема. Странное, необычное сочетание: античность и русская сказка.
В монографии приводится еще одна страничка из писем Александры Николаевны, это ее детское воспоминание, благодаря которому родился образ сказочной Аленушки:
"Среди девушек была одна, которую звали Большая Мария. "Лицо ее было необыкновенно, это было не лицо, а "лик". Рядом с толстенькими и грудастыми девками она казалась еще более плоской и, грустная, шла медленно, в наклон, стыдясь своего роста, и щеки ее цвета глиняного горшка чуть-чуть были покрыты румянцем. Она, вероятно, была больна. Сирота. Кормила ее деревня. Говорили о ней тихо, оглядываясь. Будто ждали чуда. Она умерла, когда ей исполнилось 16 лет".
В рисунках из писем узнаются знакомые лица, позы, мотивы самых известных новгородских литографий Александры Якобсон начала 60-х годов.
Вот повторяющаяся поза матери, только в письме младенец подрос:
А одна из девушек-подружек не та ли, что стала героиней "Доски показателей"?
Грустная частушка о новгородских девчоночках, процитированная в письме, воплотилась в такой литографии 1960-го года:
Сегодня детские книги Александры Николаевны Якобсон возвращаются к нам. Необыкновенно удивило молодое издательство "Облака" прекрасной "Сказкой о мертвой царевне", несколько переизданий у "Речи". А я надеюсь и жду, что вспомнят о любимейшей "Царевне-лягушке".
И позволю себе
Думаю, вы узнали в первом беглом рисунке сюжет "Крошечки-Хаврошечки". Александра Николаевна возвращалась к этому сюжету трижды за 15 лет: начала над ним работать в 1950-м году, а последний вариант относится к 1966-му году. Старая сказка захватывает художницу, вызывает сны. Вот как об этом рассказано в монографии Г.К.Леонтьевой об А.Н.Якобсон;
"Однажды ей снится, будто бы идет она идет по деревенской улице. Навстречу бежит бык. Едва успела добежать до калитки, заскочила во двор, стала закрывать ворота. Бык яростно забил в ворота рогами. Стало совсем страшно, когда над воротами возникли раздутые ноздри и губы быка. Схватила камень, бросила в подворотню, крича, чтобы все спасались. Ворота раскрылись. Навстречу быку, вместо того, чтобы спасаться от него, бежали дети. Они обняли его. "Бык положил свое усталое лицо детям на плечи и руки и дышал тяжело и громко. Я крикнула ему: "Бык, тебя обидели?" Он поднял на меня глаза, скривил губы и заплакал, как плачут маленькие, долго сдерживавшиеся дети".
"Крошечка-Хаврошечка" 1963
И почему-то зарисовка из письма заставляет вспомнить, что долгие годы Александру Николаевну не отпускала античная тема. Странное, необычное сочетание: античность и русская сказка.
В монографии приводится еще одна страничка из писем Александры Николаевны, это ее детское воспоминание, благодаря которому родился образ сказочной Аленушки:
"Среди девушек была одна, которую звали Большая Мария. "Лицо ее было необыкновенно, это было не лицо, а "лик". Рядом с толстенькими и грудастыми девками она казалась еще более плоской и, грустная, шла медленно, в наклон, стыдясь своего роста, и щеки ее цвета глиняного горшка чуть-чуть были покрыты румянцем. Она, вероятно, была больна. Сирота. Кормила ее деревня. Говорили о ней тихо, оглядываясь. Будто ждали чуда. Она умерла, когда ей исполнилось 16 лет".
В рисунках из писем узнаются знакомые лица, позы, мотивы самых известных новгородских литографий Александры Якобсон начала 60-х годов.
Вот повторяющаяся поза матери, только в письме младенец подрос:
А одна из девушек-подружек не та ли, что стала героиней "Доски показателей"?
Грустная частушка о новгородских девчоночках, процитированная в письме, воплотилась в такой литографии 1960-го года:
Сегодня детские книги Александры Николаевны Якобсон возвращаются к нам. Необыкновенно удивило молодое издательство "Облака" прекрасной "Сказкой о мертвой царевне", несколько переизданий у "Речи". А я надеюсь и жду, что вспомнят о любимейшей "Царевне-лягушке".
